если ты - оптимист, любишь жизнь и веришь в светлое будущее моего поколения - убирайся к черту!! здесь вполне хватит одного оптимиста - меня. эта страничка создана специально для людей с нездоровым любопытством и железными нервами. ты еще здесь? может ты один из них?
***
"Я не просил, чтобы меня произвели на свет."
"... И не отнимайте у меня веру в счастье человечества: я не мог бы выйти из частых своих пессимистических настроений - а для них так много причин! - если бы у меня не было этой "робкой, солнечной мечты!" - этой моей утопии..." Курт Воннегут
сентябрьским днем я открыла тетрадь и написала: "в этот день ничто не предвещало праздника. так начинаются сотни, а может и тысячи автобиографий. я не буду исключением и начну мою историю так же. итак: в этот день ничто не предвещало праздника. а он таки был. и если бы моя история начиналась году этак в 1870, то любой бы сказал:" сегодня праздник! день андрея первозванного!". вечером девушки непременно швыряли бы башмаками в прохожих и проделывали еще с десяток подобных фокусов для того, чтобы узнать своего суженного. в городах устраивались бы гулянья, и колокола в церквях не упустили бы случая расколоть своим звоном небо. но все дело в том, что моя история началась в 1983. время пионеров и октябрят, сахара по талонам, культа личности, красных знамен и "всеобщего равенства". в это время календари и так пестрели "критическими днями". в календарях 1983 не было места для церковных праздников. в жизни 83го не было места церкви. а значит: в этот день ничто не предвещало праздника. и его таки не было. был вечер, а для кого то уже ночь, 2/3 населения города киева уже мирно посапывало в своих (или чужих) постелях и видело цветные (скорее всего красные) сны. примерно в 23:45 дежурный одного из киевских роддомов, прополоскав горло медицинским спиртом, вывел дрожащей рукой:" 13 декабря 1983 года..." и добавил запись о рождении младенца женского пола. ты наверно думаешь, что была пятница? раскатал губу. я пополнила статистику рождаемости в самый обычный вторник... а может четверг... - не помню. не знаю, какой была рождаемость в 1983м, но, зная сегодняшнюю, и делая скидку на старение нации, предположу, что в киеве 13 декабря 83го появилось еще с полсотни таких же маленьких ублюдков. не знаю, все ли они были желанными детьми. мне, во всяком случае, приятнее думать, что мои родители меня хотели. после рождения моего братца мама сделала 4 аборта, убила 4 ленашек. если бы она знала, что из меня вырастет, она бы сделала 5ый. надо сказать, что уже своим рождением я разочаровала родителей. дело в том, что будучи беременною мной, мама подцепила какую то заразу + резус конфликт. попросту говоря ждали как минимум ребенка с тремя руками. я жестоко обламала своих родителей, родившись "как все". это потом уже выяснится, что мне досталось больное воображение и дырявая голова. облом был в том, что выглядела я совершенно так же, как еще полсотни маленьких ублюдков, родившихся в этот день. была я лохмата, криклива и жирна. но няньки быстро взяли ситуацию в свои заботливые руки, и, уже покидая роддом, я была лысой, все такой же крикливой, но зато не такой жирной. видимо от меня отрезали небольшой кусочек мяса т.к. я "облегчилась" за каких нибудь 2 дня на 300 грамм( учитывая общий вес маленького ублюдка, это - много). эти подробности я вычитала в своей медкарточке. оттуда же я узнала про 4 аборта, а еще нашла печальную историю про зуб. дело было так: на домашнем медосмотре врач сделала запись:"...пускает пузыри... один зуб...", через две недели в поликлинике:"... пускает пузыри... зубов нет...". не спрашивай, сколько месяцев мне тогда было. видимо я была еще не в состоянии как следует врезать медсестре, чтобы она оставила в покое мои пузыри и зубы. что сделали с моим зубом, я так и не узнала. спустя еще какое то время сперли, конечно, и пузыри, но запись об этом оставлять не стали - побоялись преследований... 90% моей истории - провал в памяти. рассказывать те 10%, что я помню - скучно, долго и, главное, совершенно ненужно. если ты все еще читаешь этот бред, у тебя появился шанс узнать о самом гнусном поступке в моей жизни. своей гнусностью он может сравниться только с поступком моей матери, которая сделала 4 аборта, но не сделала 5ый. те времена покрывает толстый слой пыли. это времена сплошного провала в памяти. и этот провал был бы сплошным года так до 1990, но тут - БА-БАХ! чернобыль. моя дырявая башка получила мощный радиоактивный заряд и смогла запомнить несколько эпизодов из 1986го. итак, было жаркое лето 86го, сверху на нас глядело бледное и улыбчивое солнце, принявшее несколько месяцев назад дозу, от которой отходит и по сей день. целая банда маленьких и не очень маленьких ублюдков, допикаемая своими молодыми еще мамочками, двинула смотреть на море. засмотрелись надо сказать, т.к. в августе они все еще жили на берегу, одевали белые трусы и панамки, растягивали загорелые лица в улыбках и все еще смотрели на море, хотя уже и не видели его. среди этой банды маленьких и не очень маленьких ублюдков была и я, и мой братец, и моя соседка сверху, и моя соседка слева, и... короче мы и составляли эту банду. наши мамочки проживали когда то в одной общаге, и, следовательно, никто из нас даже вспомнить не мог, как давно мы знакомы. банда сформировалась еще до появления некоторых маленьких ублюдков на свет. так вот, засмотрелись мы тогда на море где то под одессой. наверняка я была очень злопамятным маленьким ублюдком, а может, радиация перестаралась и шибанула меня по голове слишком сильно, но я помню первое свое впечатление от моря. на самом краю обрыва в восторженном оцепенении застыли 2 маленьких существа, держащихся за руки. под ногами у них хрустят мелкие камушки, вперемешку с пылью и глиной, над головами хищно кружат жирные чайки размером почти с них. где то левее возвышается мрачный силуэт одноглазого маяка, а внизу - так далеко, что маленькие сердца начинают учащенно колотиться, - беснуются волны, взмывая ввысь миллионами пенных капель. это брат повел меня на свиданье с морем. так выглядит часть картины, выгравированной радиацией в моей памяти. в этой картине нет свежих и ярких мазков, она не сияет солнечным светом, не дышит бирюзой. тогда, в один из летних дней 86го надо мной нависли тяжелые тучи, вот вот готовые разразиться грозой, обрыв подо мной горел мокрой глиною, ветер трепал волосы и платьице, то и дело обдавая лицо роем брызг, вода внизу была мутной и пенной, темной и зловещей до самого горизонта. да и шумовых эффектов было хоть отбавляй. не в состоянии перекричать бущующие стихии, мы - два маленьких ублюдка - подавлено молчали. это был торжественный момент. если б знать мне тогда хоть что нибудь о мире, я сделала бы один маленький шажок вперед и покончила навсегда с этим дерьмом, называемым жизнью. но тогда, захваченная картиной, выполненной в гамме старой цветной пленки, я была терзаема другой навязчивой идеей. мне чертовски захотелось плюнуть вниз, в пену волн. может так я собиралась бросить вызов стихии... не помню. сильный порыв ветра поколебал мою решимость - буквально, - я пошатнулась и чуть было не грохнулась - нет не с обрыва - на влажное пыльное месиво под ногами. это был первый день. дальше шла череда дней, похожих друг на друга. дни складывались в недели, недели - в месяцы. банда маленьких и не очень маленьких ублюдков не теряла времени даром. наши задницы изо дня в день искали и находили приключения. мы не знали о чернобыле. чернобыль знал о нас. улыбчивое солнце ласкало нас дрожащими лучами и чертило на наших лицах узоры из веснушек. а мы плюхались в море, швырялись медузами, успешно разрушали нервные системы наших мамочек, изредка вылавливали в море сокровища - однажды это была вставная челюсть, - и устраивали охоту на головастиков. вобщем мы усердно делали все то, что делают все ублюдочные банды - здорово осложняли жизнь человечеству. человечество не осталось в долгу. для таких как мы давно были эффективные способы успокоения - ядерные бомбы и чернобыль. наверно меня хорошенько успокоили перед тем, как я совершила свой гнуснейший поступок. был удушливый полдень одного из дней все того же 86го лета XX века. он ничем не отличался от десятков других полдней, ну разве тем, что два маленьких ублюдка женского пола затеяли грандиозную стирку. может, думаешь, обстирать 4 кукол так уж легко? стирка проходила на песчано-каменном искусственном бережку лимана, чем-то похожего на большую, но очень ровную лужу, с какой-то грязючкой на дне и головастиками. а может, это была вовсе не грязючка и не головастики... кто ж теперь вспомнит. лужу то и дело бороздили катамараны, отвлекая двух маленьких ублюдков от столь важного занятия. правда скоро катамараны ушли на юг, а может на север... и все внимание существ в белых трусах и майках сосредоточилось на одеждах любимых кукол и на маленькой железной лесенке из двух ступеней, что вела к заветной луже, где так удобно полоскать постиранный хлам. но вот, в очень ответственный момент, когда одна из стиральщиц изо всех сил трепала какие-то шмотки в воде, в поле зрение второй попал, бороздящий лужу, катамаран с двумя главарями ублюдочной банды на борту. юные дамские сердца остановились, глаза округлились, рты широко распахнулись, а тела превратились в гипсовые статуи. катамаран уже скрылся из вида, а состояние маленьких ублюдков ничуть не улучшилось. но вот, они, наконец, пришли в себя и шевельнулись, мозги правда шевельнуться не успели, и одна из стиральщиц уже летела с лесенки в объятья головастиков, оказавшихся при ближайшем рассмотрении аквариумными рыбками. второй же пришла в голову гениальная мысль о том, что плавать обе не умеют. после чего, хлопнув озадаченно ресницами и оглянувшись по сторонам - нет ли кого-нибудь из взрослых - бросилась к лесенке вытаскивать незадачливого маленького ублюдка. если б знать ей тогда о чудесных крошечных рыбках, испуганно проплывающих перед глазами тонущей, о волшебной синеве воды и о ласковых лучах радиоактивного солнышка, знать, сколько горя и грязи выпадет на долю тонущей, и сколь редки будут вспышки радости... тогда она, оглянувшись по сторонам, улыбнулась бы обкуренному солнцу и зашагала бы прочь. а может бросилась бы в воду и, насмотревшись на аквариумных рыбок, утонула бы с подругой. но только не знала, да и не могла она тогда знать всего этого. поэтому она поступила хитро, гнусно и чрезвычайно рассудительно. она спустилась на нижнюю ступень решетчатой лесенки, полузатопленную водой, и, потянувшись, протянула руку захлебывающемуся существу, уносимому под ступени волной. оба маленьких ублюдка вскарабкались обратно весьма спокойные и озабоченные лишь мокростью трусов, оглянулись по сторонам и, собрав в охапку постиранное и нестиранное, бодро зашагали прочь, рассуждая о тягостях переодевания. одним из этих маленьких ублюдков была я, другим, видевшим аквариумных рыбок, - моя подруга. она жива и почти здорова по сей день, да еще имеет наглость заявлять, что вполне счастлива. это заявляет она у меня на кухне за чашкой чая примерно раз в неделю черт знает сколько лет подряд. ну вот уж мое ублюдочное детство, мое "золотое время", осталось где-то далеко позади. из маленького ублюдка я успела вырасти в большого, но столь гнусных поступков мне, к счастью, больше совершить не пришлось. теперь, закрыв глаза на "золотое времячко", я тоже заявляю, что счастлива. мне ничто не отравляет жизнь, кроме сотни-другой каждодневных забот, все такого же бледного обкуренного солнышка да приступов все обостряющегося бумагомарательства. вот о нем можно сказать и отдельно. вполне возможно, что это - врожденный порок. но проявлять себя он начал только с 6 лет. не скажу, конечно, что до этого времени я не замарала ни одного альбомного листа. были и до 6 лет разрисованные асфальты и семейные фотографии, но лишь, будучи в последней группе детсада я испытала его силу. однажды я увидела рисунок одной из своих знакомых - огромную черно-малиновую кляксу на листе формата А3. наверно лишь мое больное воображение могло углядеть в этой гигантской кляксе матрешку. не помню, что меня больше поразило - формат испачканного листа или гениальность художницы, но, только, придя в тот день домой, я заявила своим родителям, что отправляюсь на занятия в школу искусств. родители переглянулись и довольно замотали головами в знак согласия, углядев в моем решении что-то очень разумное. потом меня попросили нарисовать хоть что-нибудь. и я весьма старательно изобразила рядок белых палочек в черную полосочку, с желтым ореолом вокруг, и над всем этим - гигантские голубые капли. после чего, склонив голову набок, окрестила свое творение "березовой рощей" и отдала шедевр в дрожащие руки родителей. из сочувствия к ним меня взяли в школу искусств, где я и проучилась до третьего класса старшей школы, что соответствовало моему завершению пятого класса в общеобразовалке. потом бумагомарательство приняло более тяжелую форму, и я поступила в среднюю художественную школу, где пребываю и сейчас, работая над дипломной работой. в стенах этого здания цвета психушки - желтого, с фиолетово-серыми фундаментами и окнами - я измарала огромное количество бумаги и холстов. а потом, не довольствуясь и этим, в свободные минуты стала марать листы тетради подобной чепухой...", отложила ручку, надела наушники и включила на полную громкость тишину.
не знаю, какой была рождаемость в 1983м, но, зная сегодняшнюю, и делая скидку на старение нации, предположу, что в киеве 13 декабря 83го появилось еще с полсотни таких же маленьких ублюдков. не знаю, все ли они были желанными детьми. мне, во всяком случае, приятнее думать, что мои родители меня хотели. после рождения моего братца мама сделала 4 аборта, убила 4 ленашек. если бы она знала, что из меня вырастет, она бы сделала 5ый. надо сказать, что уже своим рождением я разочаровала родителей. дело в том, что будучи беременною мной, мама подцепила какую то заразу + резус конфликт. попросту говоря ждали как минимум ребенка с тремя руками. я жестоко обламала своих родителей, родившись "как все". это потом уже выяснится, что мне досталось больное воображение и дырявая голова. облом был в том, что выглядела я совершенно так же, как еще полсотни маленьких ублюдков, родившихся в этот день. была я лохмата, криклива и жирна. но няньки быстро взяли ситуацию в свои заботливые руки, и, уже покидая роддом, я была лысой, все такой же крикливой, но зато не такой жирной. видимо от меня отрезали небольшой кусочек мяса т.к. я "облегчилась" за каких нибудь 2 дня на 300 грамм( учитывая общий вес маленького ублюдка, это - много). эти подробности я вычитала в своей медкарточке. оттуда же я узнала про 4 аборта, а еще нашла печальную историю про зуб. дело было так: на домашнем медосмотре врач сделала запись:"...пускает пузыри... один зуб...", через две недели в поликлинике:"... пускает пузыри... зубов нет...". не спрашивай, сколько месяцев мне тогда было. видимо я была еще не в состоянии как следует врезать медсестре, чтобы она оставила в покое мои пузыри и зубы. что сделали с моим зубом, я так и не узнала. спустя еще какое то время сперли, конечно, и пузыри, но запись об этом оставлять не стали - побоялись преследований...
существа, держащихся за руки. под ногами у них хрустят мелкие камушки, вперемешку с пылью и глиной, над головами хищно кружат жирные чайки размером почти с них. где то левее возвышается мрачный силуэт одноглазого маяка, а внизу - так далеко, что маленькие сердца начинают учащенно колотиться, - беснуются волны, взмывая ввысь миллионами пенных капель.
стиральщиц уже летела с лесенки в объятья головастиков, оказавшихся при ближайшем рассмотрении аквариумными рыбками. второй же пришла в голову гениальная мысль о том, что плавать обе не умеют. после чего, хлопнув озадаченно ресницами и оглянувшись по сторонам - нет ли кого-нибудь из взрослых - бросилась к лесенке вытаскивать незадачливого маленького ублюдка. если б знать ей тогда о чудесных крошечных рыбках, испуганно проплывающих перед глазами тонущей, о волшебной синеве воды и о ласковых лучах радиоактивного солнышка, знать, сколько горя и грязи выпадет на долю тонущей, и сколь редки будут вспышки радости... тогда она, оглянувшись по сторонам, улыбнулась бы обкуренному солнцу и зашагала бы прочь. а может бросилась бы в воду и, насмотревшись на аквариумных рыбок, утонула бы с подругой. но только не знала, да и не могла она тогда знать всего этого. поэтому она поступила хитро, гнусно и чрезвычайно рассудительно. она спустилась на нижнюю ступень решетчатой лесенки, полузатопленную водой, и, потянувшись, протянула руку захлебывающемуся существу, уносимому под ступени волной. оба маленьких ублюдка вскарабкались обратно весьма спокойные и озабоченные лишь мокростью трусов, оглянулись по сторонам и, собрав в охапку постиранное и нестиранное, бодро зашагали прочь, рассуждая о тягостях переодевания.